brothers

Помним.

ЧЕТЫРЕ БРАТА. Братья Старостины так прочно спаяны в истории «Спартака», что стали устойчивым словосочетанием, именем нарицательным. Не Николай, Александр, Андрей и Петр, а именно так: братья Старостины. Потому и воспринимаются народом как некий спартаковский (о четырех головах) вариант Змея Горыныча… 24 октября Андрею исполнилось бы сто пять. «ССФ» решил отметить юбилей поездкой на малую родину Старостиных – в Ярославскую область, где в деревне Погост они провели детство.

ЧЕТЫРЕ ПОГОСТА

С почестями проблем нет (взят фирменный красно-белый мяч, журналы), но проблемой оказалось место назначения – деревня Погост Ростовского уезда Ярославской области (там родились Александр и Петр и все четверо провели большую часть детства).
В нынешней Ярославской области оказалось четыре Погоста. Один – на Владимирской дороге (Р-74), вроде тот самый, недалеко (20 км) от Вашутинского озера, на берегу коего, по мемуарам, семья снимала летом дачу у художника Кардовского… Однако дочь Николая Петровича – Елена Николаевна сообщила, что дом находится не на Р-74, а на Ярославском шоссе справа: «Была там лет пятьдесят назад, но это помню точно». К тому же в книге Николая Петровича («Футбол сквозь годы») мы вычитали, что его отец, Петр Иванович, умер от тифа в 1920‑м в родной деревне, и каждый раз, когда «Спартак» едет на игры в Ярославль или в Кострому, Николай Петрович просит водителя остановить автобус: «Выхожу и иду на могилу».
Прямо перед выездом звонит уже мой родственник: «Нашел!». Раскопал в Интернете: Погост переименовали, теперь называется – деревня Перелески.

ЕСТЬ ТУТ КТО ЖИВОЙ?

Почти двести километров до Перелесков пролетаем за два с половиной часа. Перед деревней – бетонная стела колхоза «Ленинский путь». Далее – магазин из бетона. Деревянный прилавок с намалеванным краской «мясо-рыба» пуст. Так же безжизненны избы. Многие – с заколоченными окнами…
Пока ехали, все казалось просто – находим долгожителя: «Папаша, где тут дом Сахаровых (род братьев по матери)?» Но где же папаши? Есть тут кто живой? Ау! Деревня пуста. Но кто-то есть в придорожном кафе «Верста». Внутри все сработано под старину – дореволюционные фото и прочее. Думаю, висят где-то и Старостины. А может быть, и сам Петр Иванович – он ведь был знаменитым на всю губернию егерем. Но нет Старостиных…
Медленно едем вдоль деревни, высматривая живую душу. В книге написано про тополиную аллею. Нет ни аллей, ни тополей. Зато стоит трехлитровая банка клюквы на табуретке! Ага, есть живая душа! Навстречу выходит старикан.
– Извините, не по вашу клюкву. Где тут дом Сахаровых, где Старостины родились?
Удача! Александр Михайлович Филатов 74 лет, бывший шофер колхоза «Маяк», конечно, знает, где их дом: «Вон там – заколоченный. А еще дальше, разрушенный, – дом их тетки Аграфены».
– Не покажете или боитесь, клюкву сопрут?
– Да кому она нужна!

ГДЕ ПЯТАЯ СТЕНА?

Дом Сахаровых, как и многие соседние дома, заколочен несерьезно – листами оргалита. Оказывается, чистая бутафория. «Начальство приказало. Тут у многих заброшенных домов окна разбиты – некрасиво». Но грабить в доме нечего: дверь нараспашку, внутри пусто. Из того, что могло помнить братьев, – дверь да печка, но и ту, видать, скоро разломают на кирпичи. Как, очевидно, и огромную русскую печь, в которой Старостины… парились с вениками.
Впрочем, дом давно принадлежит чужим: дядя братьев, Алексей Степанович, умер в 1970‑м. «Жил потом какой-то армянин, потом – бизнесмен... Плакат долго висел, что продается. Сейчас газ проводят – можно будет продать за миллион с лишним». Возможно, если бы повесили мемориальную табличку, улетел бы вмиг. Однако последние хозяева все сделали для того, чтобы дом потерял исторический облик: даже стены снаружи заколотили… шифером. А где сени, где две горницы? Да и вообще где пятая стена у этой пятистенки?
Идем к дому тети, точнее, к его развалинам. «Тетка умерла в 1979 году. На Олимпиаду выселяли сброд из Москвы за 101‑й километр – вот один из тех и поселился в этом доме. Помер, и забросили дом».
Но больше всех не повезло «егерскому» дому – тому самому, где отец Старостиных столовался перед охотой: от него ничего не осталось – сгорел в позапрошлом году (короткое замыкание)…
– Михалыч, а вы видели братьев?
– Да нет. Когда они приезжали, я то на работе, то еще где. В конце 1950‑х поехал в Москву на футбол и купил книгу Андрея Старостина «Большой футбол». Там много написано про нашу деревню. Привез – вся деревня читала по очереди. Дал родственнику, дяде Мише, – она и пропала. Дядя Миша – тот самый, который обогнал Андрея Старостина. Он тут устроил бега, думал, что всех наколет, а этот Мишка дал такого стрекача (смеется). Футбол в Погосте не пошел, хотя Старостины пытались научить народ. Правда, позже мы гоняли мяч – из жердей ворота ставили… А теперь какой футбол?! Народу-то нет. Живут в деревне только моя троюродная сестра – единственная родственница Старостиных в деревне, я-то по другой линии, – приезжие азербайджанцы, председатель сельсовета, да я клюквой торгую по пятьсот рублей банка.
– Покупают?
– Берут. Две банки осталось.
– Справляли в деревне юбилеи? Братьям ведь по сотне стукнуло…
– Какие юбилеи?! Все развалилось… А знаменитые были ребята.

ПЕНСИЯ ДЛЯ ТЕТИ ГРУШИ

На ловца и зверь бежит. Вот и она, медсестра Людмила Степановна Филатова, 68 лет, двоюродная племянница братьев Старостиных, топает с дежурства в госпитале.
– Людмила Степановна, раньше родственников Старостиных в деревне было много?
– Не очень, по линии матери пять теток да два дяди. Но если считать с их детьми и внуками – очень много! Мама моя была братьям двоюродной сестрой. Жила долго с ними в Москве. Рассказывала, когда они в футбол играли, форма такая грязная была, начнет им трусы стирать – так старалась! – до дыр. А они не ругались – только хохотали…
– Вы-то Старостиных помните?
– Хорошо помню! Целое событие, когда они приезжали. Время было тяжелое – они привозили продукты (все-все, даже, помню, огромную банку селедки) и говорили: разделите на всех. Тетя Груша была одинокая – муж во время вой-ны умер на трудовом фронте. Она осталась без пенсии. Братья каждый месяц присылали ей деньги до самой ее смерти. А когда сами приезжали, обязательно – застолье. Всех соберут – и ребят тоже. Человек тридцать. За столом вспоминали детство, всех помнили по прозвищам – столько хохота! Приезжали на своей машине (такая длинная). Но никогда не оставались ночевать. На ночь глядя уезжали.

В ОДНОЙ МОГИЛЕ

В программе нашей краеведческой экспедиции – поиски могилы Петра Ивановича. Тут без помощи Филатовой не обойтись. Хотя она сутки не спала, но сдается и садится в машину. Пока едем на кладбище при церкви Николая Чудотворца (там, кстати, братьев крестили), спрашиваю, зачем переименовали Погост в Перелески.
– Так перед Олимпиадой-1980 и переименовали. Погост – это ведь кладбище. По преданию, здесь здорово побили монголо-татар и похоронили их тут вместе с конями. Сколько лет была деревня Погостом, но перед Олимпиадой кто-то решил, что слишком печально звучит, а мимо поедут иностранцы. Собрали народ и начали выбирать новое название. У нас много перелесков – вот и остановились на этом названии.
Кладбище состоит сплошь из дальних и близких родственников братьев Старостиных. Идем мимо бабушек, теток, дядьев… Вот и железный крест отца Старостиных – еле виден в высокой траве. Но крест, оказывается, с 1979 года служит двоим: «Тетя Груша и Петр Иванович лежат в одной могиле. Тетя была бездетной, все время говорила: положите меня рядом с ним… Но еще до смерти тети Груши братья положили мраморную доску отцу. Как только положили, какие-то хулиганы ее сразу и разбили!».

ВОРОТА НА ВЕКА

Ну хорошо, Ярославская губерния не захотела сохранить дом Старостиных, но дом художника Кардовского в Вашутино, где летом жили Старостины, должен стоять: Дмитрий Николаевич в Переяславле – звезда покруче, нежели Аршавин в российском футболе.
– Да, да, да! Помню, снимали здесь дачу Старостины, – задумался пожилой велосипедист.
– Вряд ли помните – снимали до революции.
Задумался о доме Кардовских и старожил дядя Митя, вспомнил только о каком-то кирпичном фундаменте. «Там, за сараем, – махнул рукой. – Наверное, он и есть дом». Фундамент мы так и не нашли. Как не нашли (и не пытались) легендарную сосну, на которой егерь Петр Иванович спасался от стаи волков.
Зато нашли-таки футбольное поле – оно порядком в стороне, но ближе нигде не было. Поле оказалось для игры в… одни ворота – вторые не сохранились. Неказистые стояли ворота – сколоченные из кривых стволов, но крепко, на века… Кто знает, может быть, будущие спартаковцы первый удар по мячу нанесли именно здесь…