died

Лев Александрович Нетто (1925) — участник Второй мировой войны, политический заключённый в СССР, инженер. Старший брат знаменитого футболиста Игоря Нетто (1930—1999).
Дата смерти ещё не стоит в вики.

Leo Netto, Igor's brother

Фото из архива Сахаровского центра

По ФБ наводке Анастасии Овсянниковой:

23-летний юноша едет отбывать 25-летнюю каторгу.

От себя добавлю хорошо известную историю про настрой команды перед матчем с Динамо. Сидели и молчали, муха билась о стекло. Он свернул газетку, шлёпнул муху всмятку и сказал:

вот тебе проклятое Динамо.

Счёты были видимо и у др клубов.

Его зовут Лев Александрович Нетто. Его отец был "латышским стрелком", а прославил семью младший брат Игорь — легендарный футболист, с 1952 года капитан "Спартака", с 1954-го капитан сборной СССР. Но о судьбе самого Льва Нетто можно снимать кино. Как перед войной он поступил в специальную артиллерийскую школу, как в 1942-м в 17-летнем возрасте попал на фронт пулеметчиком. Как учился в разведшколе, как десантировался с группой советских диверсантов в оккупированной немцами Эстонии и скитался среди недружелюбно настроенного населения, как после боя, в котором была уничтожена его группа, попал в фашистский плен. Как оказался в лагере военнопленных во Франкфурте-на-Майне, как пытался бежать и был пойман, как в мае 1945-го, через два месяца после освобождения, вопреки предупреждениям отказался остаться в американской зоне оккупации и добровольно перешел на территорию, контролируемую советскими войсками. Как поначалу все складывалось неплохо, и его просто отправили дослуживать срочную службу на Западной Украине...

22 февраля 1948 года, за две недели до демобилизации, его арестовал СМЕРШ. Предъявили обвинение в том, что он был завербован американцами. Уже два года шла холодная война, и спасшие его союзники стали врагами. Донос на Льва Нетто написал приятель-однополчанин, внимательно слушавший его рассказы о веселых чернокожих солдатах, которые вихрем носились на джипах, звали всех русских "brother" и ценили человеческую жизнь дороже, чем свои автоматы.

Два месяца Нетто отказывался подписывать признание. Днем заключенным спать не положено, а по ночам его вызывали на допросы. Пытали. Сломали его угрозой привезти из Москвы родителей: "Пусть полюбуются на изменника Родины!".

Семья была для него всем. Надежда увидеться, воссоединиться не раз помогала ему выживать.

"Я согласился поставить свою подпись под любой версией обвинения, лишь бы не трогали моих стариков", — вспоминает Нетто.

Приговор военного трибунала — 25 лет лагерей плюс 5 лет поражения в правах. Из Ровно, где он был осужден, ему предстояло долгое путешествие по этапу к месту отбывания наказания в Красноярский край; путь лежал через Москву. В Москве отец, мать и брат уже полгода не получали от него известий.

...На дворе конец августа 1948-го. Столыпинский вагон с заключенными остановился в Киеве на задворках станции. Лев Нетто, раздобыв бумагу и карандаш, пишет письмо родным, старательно украшая его наивным рисунком вроде почтовой открытки.

Правая рука изуродована на допросе, но почерк аккуратный, спокойный и красивый. "Здравствуйте, мои дорогие! Примите мой самый горячий привет и все наилучшее, что я в нем передаю. Через шесть месяцев шлю о себе маленькую весточку. Сообщаю, что я жив и здоров, чувствую себя прекрасно. Одно переживание это о вас! Моя дорога ясна, и поэтому очень прошу обо мне не беспокоиться. Особенно это к тебе, моя дорогая мамочка!! Наша встреча недалека. Судьба все ее оттягивает, но Новый год будем встречать вместе и по-иному, чем до этого. Пожелаю всем здоровья, сил и хорошего, светлого будущего. Крепко-прекрепко обнимаю и целую вас. Ждите, ждите и ждите! Скоро настанет долгожданный час. Привет всем знакомым".

Ни подписи, ни обратного адреса.

Нетто сворачивает письмо, надписывает московский адрес и, просунув через щелку в вагоне, роняет маленький белый треугольник на пути.

С тем же успехом несчастный, потерпевший кораблекрушение и погибающий на необитаемом острове, мог бросать в бездонную пасть океана бутылку с запиской. Океан внешнего мира за стенами вагона поглотил хрупкий, беззащитный кусочек бумаги. Но этот живой океан был полон людьми, многим из которых было не чуждо сострадание и бесстрашие. О них, а не о доносчиках и палачах, думал Лев Нетто, на них возлагал свою безумную надежду, и не ошибся.

27 августа письмо без обратного адреса попадет на почту в Киеве, 30-го оно достигает Москвы. Кто подобрал его? Кто развернул, прочитал, догадался о чем-то и молча, не добавляя ничего от себя, исполнил свой долг — долг человека перед человеком?..

В рассказах узников ГУЛАГа нет-нет да и встретишь подобную историю. Народ, веками пестовавший в душе сострадание к "несчастным", не мог в сталинское одночасье измениться. Просто милосердие приравнялось к героизму.

Получив это письмо, мать все поняла. По штампу отправления из Киева она догадалась, что сына привезут на Киевский вокзал, и кинулась в ближайшую пересыльную тюрьму — на Красную Пресню. Лев действительно был там. Увидеться им не дали, но за те две недели, что Нетто провел в Москве перед отправкой дальше по этапу, он успел получить из дома несколько передач.

После этого в его жизни был Горлаг, зона особого режима, где заключенные вместо имен получали номера, вступление в подпольную политическую организацию "Демократическая партия России" и участие в Норильском восстании 1953 года — поразительном акте ненасильственного сопротивления десятков тысяч сильных, мужественных людей под лозунгами законности, справедливости и уважения прав человека. Изгнав администрацию, обуздав уголовников, восставшие создали свое самоуправление. Демократическая республика заключенных продержалась более двух месяцев. Потом Норильское восстание было подавлено, его активисты расстреляны, но не было уже ни Сталина, ни Берии, и ГУЛАГ, словно надорвавшись в последнем яростном усилии, начал слабеть. В 1956 году Лев Нетто выходит на свободу по амнистии. В 1959-м он полностью реабилитирован и возвращается в Москву.

Ему тридцать четыре года. Учеба, женитьба, работа.

Жизнь.

То самое письмо, выброшенное когда-то им из столыпинского вагона, сегодня хранится в фондах музея Сахаровского центра.

Льву Александровичу 88 лет. Он с нами, и это значит, что все, что он пережил, — это часть нашей сегодняшней жизни.

бонус в ЖЖ